Квинт Лициний 2, ч.1 - Страница 41

- Страшно? Не, это ерунда, - отмахнулся Брежнев, - здесь не страшно, здесь все от меня зависит. Вот в шестьдесят первом, когда мой самолет над Средиземным морем истребитель из пулемета чуть не расстрелял, вот тогда, честно говорю, страшно было. Ни-че-го от меня не зависит, ничего... И на Байконуре в шестидесятом, после взрыва... Весь стартовый стол в обугленных телах... Вот это тоже было страшно. Потому что уже ничего не отменить. И безалаберность нашу - тоже! А не дай бог, с ядерной бомбой учудят или с атомной станцией? Вот это - страшно. А на дороге я бог и царь. Все от меня зависит.

"Вот и Козлово" - с облегчением узнал Юрий Владимирович. - "Все, сейчас пытка этой поездкой закончится. Колбасно-коптильный цех для разделки отстрелянной дичи... Поворот направо и все... Ура, доехали! Аж не верится".

Брежнев лихо затормозил, и наступила тишина. На ватных ногах Андропов вылез из салона и глубоко вдохнул, оглядываясь. У крыльца скромного охотничьего домика стояли, встречая дорогого гостя, командир охотхозяйства генерал-майор Колодяжный и невысокий кряжистый Василий Щербаков, личный егерь Первого. Чуть за ними в своей вечной потертой куртке из синтетики отсвечивал сединой на сумрачном фоне еще не до конца облетевшей дубравы улыбающийся Черненко.

- Здрав желаю, товарищ Генеральный Секретарь! - взмахнул рукой Колодяжный.

- Здравствуй, Иван Константинович, здравствуй, дорогой, - память у Брежнева на имена-отчества знакомых, их дни рождения, членов семьи была отличная: своего рода инструмент сильных мира сего. Даже едучи на охоту, на какую-нибудь дальнюю вышку, он сразу припоминал, что у егеря там есть маленькая дочка и ей надо взять подарок. - Здравствуй, Василий. Куда сегодня поведешь, на Большие Горки?

- Нет, - мотнул головой Щербаков, - с утра стадо у поповского омута переплыло на ту сторону, сейчас у сторожки пасутся, туда и двинем.

- Хорошо. Костя, давай, - с хитрецой улыбаясь, Брежнев повернулся к Черненко.

Тот протянул Генеральному небольшой аккуратный сверток.

- А с днем рождения тебя, Василий! Ты думал, Леонид Ильич забыл? Не-е-ет! - протянул он подарок и обнял товарища, - Леонид Ильич все помнит, полковник!

- Служу Советскому Союзу! - вытянулся враз повеселевший егерь.

- А звезду вечером обмоем... - Брежнев довольно потер руки. - Переодеваемся и вперед!

Уже через пятнадцать минут охотники и егеря грузились в лифтованные "Волги". В багажники легла стопка небольших дипломатов с перекусом на вышки: по несколько бутербродов и по четвертушке коньяка в каждом. Егеря сели с ружьями. Еще недавно это было жестко запрещено, как же - оружие вблизи Первого у кого-то, кроме сотрудников "девятки"! Однако три года назад, в Крыму, огромный подраненный секач сумел подкрасться к охотникам со спины, и егерь лишь чудом, в прыжке, ногой в спину, успел убрать подопечного с пути мчащегося мстить зверя. У Брежнева оставался лишь один заряд в штуцере, чтобы остановить разворачивающегося для следующего броска кабана, и он не оплошал. С тех пор порядок и поменяли.

- Ну, все готовы? - Леонид Ильич отчетливо торопился. Глаза его лихорадочно блестели, активно жестикулирующие руки подрагивали. Он был уже во всю околдован охотничьей страстью и волновался так, что казалось невероятным, что сможет попасть в зверя. Однако Андропов знал, что это впечатление ошибочно. На охоте Брежнев отличался молниеносной реакцией и превосходной стрельбой - зверя он клал обычно с первого выстрела.

- Поехали! - азартно скомандовал Первый, и охота началась.

Тот же день, поздний вечер.

Московская область, Завидово.

Леонид Ильич не любил мягких кресел и просторных помещений, оттого посиделки после охоты проводились в небольшой комнате. На стульях вдоль длинного стола с трудом бы разместилось человек десять: сами высокопоставленные охотники и, иногда, личные егеря. Сейчас, впрочем, здесь сидело лишь трое членов Политбюро, остальные деликатно разошлись.

На белой льняной скатерти по обыкновению лежали в блюдах копчености, разные сосисочки и присланные с Украины Щербицким деликатесные, на один укус, колбаски. Была рыбка заливная и, непременно, квашеная капуста, очень достойная, с клюквой; чуть дальше стояли соленые хрусткие огурчики, моченые помидорчики и яблоки. Спиртного было мало: сам Первый за столом никогда не терял контроль, ограничиваясь двумя-тремя рюмками перцовки, остальные стремились соответствовать. Даже на приемах в Кремле Брежневу наливали специальный отвар шиповника, разбавленный лимонным соком до нужного коньячного блеска.

- Зря ты, Юра, так мало мяса съел, - осуждающе качнул головой Брежнев и наставительно продолжил, - надо, надо обязательно есть мясо диких животных, в нем много микроэлементов, мне врач говорил. Вот, попробуй почки заячьи, их для меня тут по особому рецепту готовят.

Андропов послушно добавил в свою тарелку указанное блюдо и, наколов на вилку, отправил пережевывать.

Азарт обсуждения удачной охоты уже сошел на нет, и Брежнев очевидно размяк, окончательно придя в благодушное настроение.

- Душевно сидим, - подтвердил он наблюдение Андропова и, неожиданно повернувшись, пристально посмотрел на него, - Юра, ты что-то спросить хочешь?

Тот в который раз поразился интуиции Первого в отношении людей. Как он их чувствует?! Насквозь видит, и успешно соврать ему почти невозможно.

Андропов завидовал этой, пожалуй, сильнейшей стороне Брежнева. Тот буквально коллекционировал людей. Мог годами изучать каждого попавшего в поле зрения, постепенно оценивая в разговорах как деловые качества, так и преданность стране - и себе лично. И лишь досконально разобравшись, дойдя до сути человека, он придирчиво подбирал ему подходящее место на том или ином уровне пирамиды власти - такое, чтобы можно было стоять на самой вершине, не сомневаясь в крепости основы. Предателей среди поставленных им не встречалось.