Квинт Лициний 2, ч.1 - Страница 14

Ладно, это значит что? Значит, буду работать над собой дальше. Я на быстрый результат и не рассчитывал... Хотя сегодня его отсутствие особенно досадно.

Тщательно, словно от этого действительно что-то зависело, повязал неброский, в мелкую серую клетку галстук-"селедку". Вчера вечером вырвал его с боем из отцовых запасников взамен замусоленного изделия на растянутых резинках. Еще не хватало такое позорище носить...

Прикрыл глаза и пару раз пшикнул на себя из пульверизатора. Забористый "шипр" разошелся, оставляя легкий запах бергамота и чего-то еще на донышке, горьковатого и свежего, как осенний лес после дождя. Жаль только, что это именно запах, а не аромат.

"Все", - усмехнулся я и гордо задрал подбородок. - "Предпродажную подготовку прошел. Лучше все равно не сделать".

- Господи, - неожиданно блеснули в зеркале мамины глаза, - как быстро вырос-то!

Я повернулся, расплываясь в довольной улыбке. Это была моя мечта последних месяцев - вырасти. Болезненно надоело глядеть на девушек снизу-вверх.

Мама вдруг хлюпнула носом и горестно добавила:

- Нет бы еще несколько лет в солдатиков поиграл... С железной дорогой повозился... Как быстро все пролетело!

- Ну, ну, - я успокаивающе приобнял ее, - если так хочешь, приду из школы и поиграю. Они наступают! Бам-ц стрелками из пистолета, бам-ц! И тут ты врываешься с тряпкой и кричишь "не порти полировку"!

- Да и порти! - мама еще раз шмыгнула носом и, чуть отойдя от расстройства, с неожиданной гордостью сказала, - а волосом в меня пошел. Густой, расчески зубья теряют.

Я мельком глянул на отражение. Лет через двадцать от этой густоты останется лишь "волос от волоса на расстоянии голоса", и как бы я не ломал историю об колено, вот это - не изменить. Есть в жизни константы.

Неприятным червячком шевельнулось чувство вины, но я его тут же прихлопнул. Да, в этот раз я лишил маму нескольких лет своего детства. Но, может быть, потом будет больше поводов для гордости?

Подхватил портфель со сменкой, принял от мамы букет георгинов для Зиночки и сбежал по лестнице вниз. Сладко заулыбался, в сотый раз фантазируя долгожданную встречу: короткий миг радостного узнавания, милый свет в распахнувшихся навстречу глазах, и, увы, лишь короткое ласковое прикосновение к предплечью - ибо школа.

Нетерпение гнало меня вперед, а ноги сами несли по исхоженному маршруту. Поворот, переход, полу-бегом через проходной дворик какого-то проектного института, еще поворот, и вот впереди, за мешаниной из пышных белых бантов, воздушных шаров и букетов гладиолусов я углядел долгожданный тонкий профиль. Крепко вцепившись в Ясю, Тома нервно озиралась по сторонам.

Я ускорился, торопливо протискиваясь сквозь веселую толчею. Насколько вижу отсюда, свое обещание я уже выполнил: теперь мы с ней практически одного роста. Если без каблучков. А через годик, когда набавлю еще дециметр, мне будет все равно, какой высоты у нее платформа.

Обогнув кого-то из младших, я неожиданно возник у девушек с фланга и радостно воскликнул:

- Привет, красавицы!

Реакция оказалась неожиданной: увидев меня, Тома шарахнулась за Ясю, и в глазах ее заплескала откровенная паника.

Вот не понял... Я недоуменно моргнул, и моя восторженная улыбка начала меркнуть. А где бурная встреча после долгой разлуки?

- Здравствуй, Андрей, - настороженно глядя на меня, кивнула Яся.

Тома покусала уголок губы и повторила ломким эхом из-за ее плеча:

- Здравствуй, Андрей.

Во мне что-то хрустнуло, надломившись, и я непроизвольно сделал полшага назад. Между нами повисло глухое молчание.

Я приподнял бровь и попытался заглянуть в зелень глаз напротив, но Тома тут же начала коситься куда-то вбок, деланно не замечая немого вопроса. Ветер прошелся по ней, теребя на виске прядку осеннего цвета, и улетел, а тишина на нашем пяточке осталась, став оглушительной.

Сглотнул, безуспешно пытаясь смочить внезапно пересохший рот, и перевел вопрошающий взгляд на Ясю. Та заломила брови домиком и беззвучно шевельнула губами.

Что?

Я напрягся, пытаясь разобрать.

"Потом"?

Еще раз неверяще посмотрел на Тому и, неловко кивнув, шагнул вбок. Вслед мне полетел отчетливый вздох облегчения.

Линейку я провел в странном оцепенении. Нет, я здоровался с ребятами, кивал и что-то отвечал, кривился в нужных местах улыбкой. Но мы были порознь - мир и я.

"Да, здоров! Сергея Захарова на химию послали? Угу, слышал. Да, скоропортящийся талант. Зорь, а ты еще больше похорошела. Не, ну правда же! И ты, Кузь, и ты, куда ж без тебя... В каком месте похорошела? А коленки у тебя красивые. Нет, и раньше нравились. Да точно говорю. Что значит "негодяй"? Почему раньше не говорил? Так, это... Молчал, глубоко изумленный..."

Но все это я выдавал на автомате, почти без участия сознания. Между мной и миром словно опустилось толстое стекло, истребив оттенки и приглушив звуки. Пашка, чутко уловив мое состояние, переводил разговоры на себя. Впрочем, новый, слепленный из двух половинок класс деловито принюхивался и притирался, и ему было не до одного выпавшего в астрал одноклассника.

Мелькнул вдали вглядывающийся в меня Гадкий Утенок. Я кинул ей в просвет между головами кривоватую улыбку, и она вспыхнула в ответ искренней радостью. Я смущенно отвел глаза.

"Хм... А не такой уже и гадкий", - мой взгляд, невольно став оценивающим, вильнул в ее сторону еще раз. - "Тоже вытянулась. Пожалуй, уже больше девушка, чем девочка".

Энергично потрясая букетом, толкнула короткую речь загорелая Тыблоко, под умильными взглядами родителей пробежала с колокольчиком вдоль шеренги сияющая от радости первоклашка, вырвался из распахнутой двери школы на свободу и разлился в прозрачном сентябрьском воздухе первый звонок... Год начался.